Константин ГЛУЩЕНКО

С 21 октября Центральный банк России установил ставку рефинансирования в размере 60% годовых, снизив ее в сравнении с действовавшей с августа на 20 процентных пунктов. В начале года она составляла 160% годовых.

Правда, акция эта имеет скорее символическое значение, как и слово "рефинансирование" по отношению к Центробанку. Это в цивилизованных странах центральные банки действительно кредитуют коммерческие, регулируя посредством изменения своей учетной ставки уровень процентных ставок в них. У нас же кредиты Центробанка распределяются на аукционах, где ставка рефинансирования играет роль начальной цены, да и суммарный объем таких кредитов слишком мал, чтобы непосредственно воздействовать на процентные ставки коммерческих банков. Так что на деле рефинансирования банковской системы в нашей стране нет, а потому уровень процентных ставок в коммерческих банках изменяется независимо от воли и сознания Центробанка. И ставка рефинансирования всего лишь отражает его представление о том, какой должна быть нижняя граница кредитных ставок в данный момент времени (но возможно, в этой роли она все же в некоторой степени выполняет функцию регулятора, хотя и косвенного: как ориентир, на который оглядываются коммерческие банки, устанавливая свои процентные ставки).

Хотя динамика учетной ставки Центробанка по указанной причине оторвана от действительной динамики процентных ставок в банковской системе, ее все же удобно использовать для анализа соотношения между инфляцией и процентными ставками. Тому две причины: во-первых, сводные данные о процентных ставках коммерческих банков отсутствуют, во-вторых, она интересна именно тем, что характеризует политику Центробанка в отношении ставок процента, пусть и декларативную.

Сдерживая всеми средствами (в том числе и социально неприемлемыми) инфляцию, правительство надеялось, что это приведет к экономическому оживлению по нехитрой схеме: уменьшение инфляции – снижение кредитных ставок – рост инвестиций – увеличение платежеспособного спроса. И действительно, замедление инфляции привело к нормализации условий функционирования банковской системы. В течение нескольких предшествующих лет кредитные ставки почти постоянно были ниже уровня инфляции, что дало повод некоторым экономистам удивляться, как может банковская система длительно время работать при отрицательных ставках процента. Хотя, если вдуматься, удивительного здесь ничего нет: банки извлекали неплохие доходы за счет значительной маржи между кредитными и депозитными ставками, а обесценение активов ложилось на вкладчиков, поскольку основную часть кредитных ресурсов составляли их средства. По мере уменьшения инфляции снижались и проценты, но медленнее, в результате чего примерно с середины прошлого года реальные процентные ставки наконец стали устойчиво положительными.

Однако ожидаемого роста инвестиций не произошло даже в нынешнем году. Напротив, за январь-сентябрь инвестиции в основной капитал снизились на 17% по отношению к соответствующему периоду 1995 г. (в прошлом году аналогичный показатель составлял 15%). Хотя замедление инфляции и сопровождалось дальнейшим снижением процентных ставок, они по-прежнему уменьшались с меньшей скоростью. Вследствие этого реальные процентные ставки достигли невиданных (по мировым меркам) значений, а ссуды на осуществление инвестиций в реальный сектор экономики так и не стали доступными.

Уже в начале года разрыв между ставкой рефинансирования Центробанка и темпом инфляции (если бы в течение года он оставался таким же, как в январе) был огромен: реальная, очищенная от инфляционной составляющей, доходность кредитов, если бы даже они выдавались по ставке Центробанка, составила в январе более 60% годовых. И этот разрыв между снижением темпов инфляции и учетной ставки нарастал, из–за чего реальная ставка процента почти постоянно увеличивалась, лишь в последние месяцы стабилизировавшись на уровне 66-70% годовых.

Можно понять осторожность Центробанка в начале года, когда обещание правительства удержать инфляцию на уровне 25% в год казалось утопическим, тем более что были прецеденты прошлого и позапрошлого годов (если ориентироваться на реальную ставку в размере 10% годовых, то номинальная величина 160% соответствует ожиданию инфляции на уровне 135% в год), хотя и это странно – ведь в борьбе с инфляцией Центробанк отнюдь не сторонний наблюдатель, а активный участник. Но уже в первые месяцы года стало ясно, что правительство готово выполнить свое обещание. Однако реакция Центробанка была далеко не адекватной. Даже последнее значение ставки рефинансирования, установленное, когда уже почти очевидно, что за пределы 25% годовая инфляция не выйдет, непомерно велико: номинальная ставка в размере 60% годовых при уровне инфляции 25% соответствует реальной ставке 28% (и ясно, что при таких параметрах ссуд их можно использовать только для спекулятивных сверхприбыльных операций, но никак не для развития производства).

Насколько эта величина, и тем более среднегодовые значения реальной учетной ставки, заключенные в пределах 50–70% годовых, не соответствуют мировой банковской практике, можно судить по таблице, где приведены процентные ставки по долгосрочным ссудам в 15 странах Европейского союза в прошлом году (инфляция и номинальные ставки процента – по данным газеты "Luup").


Реальные и номинальные процентные ставки в странах Европейского союза в 1995 г.
Страна	Годовой темп инфляции, %	Процентная ставка по долгосрочным ссудам, %
Страна	Годовой темп инфляции, %	номинальная	реальная
Австрия	2	7,1	5
Бельгия	1,4	7,5	6
Великобритания	3	8,3	5,1
Германия	1,6	6,8	5,1
Греция	9	17,3	7,6
Дания	2,3	8,3	5,9
Ирландия	2,4	8,3	5,8
Испания	4,7	11,3	6,3
Италия	5,4	12,2	6,5
Люксембург	1,9	7,6	5,6
Нидерланды	1,1	6,9	5,7
Португалия	3,8	11,5	7,4
Финляндия	1	8,8	7,7
Франция	1,7	7,5	5,7
Швеция	2,9	10,2	7,1
В среднем по ЕС	3	8,9	5,7

Как видно, в цивилизованных странах реальные ставки вдесятеро меньше "центробанковских": они находятся в диапазоне 5–8% годовых. При этом нужно еще учесть, что по всем канонам проценты по долгосрочным ссудам, как правило, выше, чем по краткосрочным (каковые у нас составляют подавляющую часть), и что это ставки конечных кредиторов, которые, естественно, превышают учетные ставки центральных банков.

Даже если принять реальную ставку в размере 10% годовых, при ожидаемом годовом темпе инфляции 25% номинальная ставка должна составлять 37,5% – в полтора с лишним раза ниже установленной ныне Центробанком. На следующий год правительство обещает годовой уровень инфляции не выше 10%. Этому уже есть прямой аналог в таблице – Греция. И, как видно, при таком темпе инфляции номинальные процентные ставки должны быть примерно на уровне 20%.

Пусть ставка рефинансирования Центробанка и не является реальным инструментом денежно-кредитной политики, но установлением ее на уровне, соответствующем мировой практике, он мог бы показать, какую величину кредитной ставки считает нормальной, создающей предпосылки для роста инвестиций. С другой стороны, это могло бы быть и способом оказания "морального давления" на коммерческие банки (хотя бы через их заемщиков, у которых непременно вызвал бы недоумение чрезмерно большой разрыв между ставкой рефинансирования и кредитной ставкой данного банка). Однако Центробанк, похоже, руководствуется какими-то иными, лишь ему ведомыми соображениями (не исключено, что не опережая динамику ставок коммерческих банков, а наоборот, следуя ей).

Что же касается кредитных ставок коммерческих банков, то они, само собой, обычно выше учетной ставки Центробанка. По данным на конец октября по стране процентные ставки по коммерческим кредитам (на срок до года) заключены в пределах 80-160% годовых, в валюте – 20-25% годовых. Об инвестиционных кредитах данных нет вообще, поскольку такие ссуды, скорее всего, единичны. В Новосибирске, по-видимому, наиболее дешевы кредиты, предоставляемые в рамках Программы микрокредитования, которая осуществляется Европейским банком реконструкции и развития совместно с Новосибирским банком Сбербанка: 68% годовых, почти на уровне учетной ставки Центробанка, а до 21 октября даже ниже. В валюте такие кредиты выдаются под 17% годовых, что – если снова взглянуть на таблицу – сразу же показывает беспрецедентно высокую величину процента в России, даже для дешевого по нашим меркам кредита.

Почему же при значительном снижении инфляции кредитные ставки остаются чрезвычайно высокими, фактически отсекающими от банковских кредитов реальный сектор экономики? Иногда приходится слышать объяснение, что, дескать, деньги у нас весьма дефицитны, а потому и цена их столь высока. Однако представляется, что дело в другом – в том, что немалая часть банковских активов вовлечена в финансирование дефицита госбюджета через операции с государственными ценными бумагами. Значительный объем эмиссии этих бумаг вкупе с их высокой доходностью привели к тому, что, во-первых, действительно, сократилось предложение на рынке кредитов, а во-вторых, доходность кредитных операций должна была стать сравнимой с доходностью от операций с государственными ценными бумагами. Это и предопределяет высокий уровень кредитных ставок. Если в западных странах средняя ставка банковского процента определяется, по большому счету, средним уровнем рентабельности в реальном секторе экономики, то у нас доминирующим фактором стала доходность государственных заимствований. К этому следует добавить и субфедеральные займы, эмитенты которых вынуждены для обеспечения ликвидности устанавливать доходность, сравнимую с доходностью ГКО и аналогичных финансовых инструментов.

Хотя в последнее время предпринимаются меры для снижения доходности государственных ценных бумаг, она остается чрезмерно высокой. А потому продолжают оставаться высокими кредитные ставки. Так что государство, на словах беспокоясь о падении инвестиций, на деле само способствует этому.